Размещено на http://www.allbest.ru/

У истоков раскола Русской Церкви в XVII веке: исправление богослужебных книг при патриархе Никоне (1654-1666 гг.) (на материалах Требника и Часослова)

Н.И. Сазонова

Томск 2008

УДК 281.93

ББК (Т)63.3(2)46

Рецензенты:

доктор философских наук С.С. Аванесов

доктор исторических наук Е.Е. Дутчак

Сазонова Н.И.

У истоков раскола Русской Церкви в XVII веке: исправление богослужебных книг при патриархе Никоне (1654-1666 гг.) (на материалах Требника и Часослова).

В монографии рассматривается церковная реформа патриарха Никона, последствием которой стал церковный раскол. Основное внимание уделено исправлению богослужебного текста, проведенному при патриархе Никоне: рассматривается текстологическая картина исправления двух богослужебных книг, Требника и Часослова, текстологические особенности дониконовских и никоновских текстов, а также роль и место исправления богослужебного текста в ряду причин, приведших к церковному расколу.

Книга адресована историкам, археографам, религиоведам и всем, интересующимся историей Русской православной церкви и церковной реформы патриарха Никона.

Оглавление

• Введение
• Глава 1. Церковная реформа патриарха Никона и русское общество XVII в.
• 1.1 Новые явления в русской культуре XVII в. и внутреннее положение Русской Церкви
• 1.2 Деятельность «ревнителей благочестия» и пути выхода из церковного кризиса
• 1.3 Начало реформы патриарха Никона
• 1.4 Текстология исправления Требника и Часослова
• 1.4.1 Текстология исправления Требника
• 1.4.2 Текстология исправления Часослова
• 1.5 Богослужебные изменения и полемика вокруг реформы
• Глава 2. Богослужебный текст в религиозной жизни России XVII в.
• 2.1 Функции богослужения в религиозной жизни XVII в.
• 2.2 Богослужение как семиотическая система
• 2.2.1 Структура богослужения XVII в.
• 2.2.2 Выражение и содержание в богослужебном тексте
• 2.3 Богослужебный текст и человек: характер и направления взаимодействия
• Глава 3. Никоновская «справа» и фундаментальные религиозные представления
• 3.1 «За единый «аз»»: острота восприятия Священной истории
• 3.2 Представления о Боге и никоновская реформа
• 3.3 Бог в сакральном диалоге
• 3.3.1 Далекий и близкий
• 3.3.2 Суд и милость
• Глава 4. Человек в сакральном диалоге
• 4.1 Характер предстояния Богу и исправление Требника и Часослова
• 4.1.1 «Я» и «мы» в богослужебном тексте
• 4.1.2 Исправление богослужебных книг и эволюция форм предстояния человека Богу
• 4.2 Никоновская реформа и эволюция позиции человека в сакральном диалоге
• 4.2.1 «Чувство ранга» и его эволюция
• 4.2.2 Характер покаяния и его изменение
• Заключение

Введение

Более трехсот лет прошло с тех пор, как в 1666 г. Большой Московский Собор отлучил от церковного общения противников реформы, проведенной патриархом Никоном, более трехсот лет продолжается не преодоленный до сих пор раскол Русской Православной Церкви. Проблема этого раскола в течение долгого времени была не столько темой научных дискуссий, сколько реальной проблемой раскола Церкви и общества на «старообрядцев» (предпочитающих называть себя «староверами») и «новообрядцев» - тех, кого старообрядцы определяли как «никониан». Острота этого вопроса в чем-то была снята после революции 1917 г., когда в обществе утвердилось материалистическое миропонимание, и в настоящее время церковный раскол уже не принадлежит к болезненным вопросам общественной жизни. Но сами вопросы о религиозных процессах, приведших к расколу Церкви и общества в XVII в., о причинах и последствиях церковной реформы, о феномене старообрядчества и причинах его появления - отнюдь не сняты и не разрешены. Вот почему историки, культурологи, философы снова и снова обращаются к истокам церковного раскола, к никоновской церковной реформе. И, как и прежде, самым обсуждаемым остается вопрос о причинах раскола.

Историография церковного раскола XVII в. очень обширна и вырастает из полемической литературы, посвященной этой острой для Церкви и общества проблеме. Одним из первых исследований по истории раскола стал “Розыск о раскольничьей брынской вере” митрополита Димитрия Ростовского (впервые вышедший в начале XVIII в.). Автор, ставя в качестве цели работы, прежде всего полемику со старообрядчеством, подробно исследует историю раскола и аргументацию оппонентов церковной реформы. Лейтмотивом работы является обвинение старообрядцев в “языческом обрядоверии”, гордыне и личных амбициях, приведших к неприятию незначительных по сути изменений в богослужебных книгах и обрядах, и, в конечном итоге, к церковному расколу. В качестве основных его причин особо выделяются богословская необразованность и личная неприязнь “раскольников” к патриарху Никону.

Фундаментальные положения работы свт. Димитрия Ростовского на долгие годы определили направление работы исследователей раскола. Так, митрополит Макарий (Булгаков) обосновывает свое мнение о личных разногласиях как одной из причин раскола, акцентируя внимание на том, что оппоненты Никона еще до начала реформы противились его избранию патриархом. На основе анализа источников - сочинений старообрядцев, Деяний Соборов 1654-1667 гг., он рисует картину сопротивления реформе, оказанного ее оппонентами, доказывая, что изначально это сопротивление, порой выливавшееся в неприглядные формы, прежде всего было личным противостоянием Никону. Кроме личных амбиций, автор называет в числе причин раскола и нежелание старообрядцев соединиться с греческой Церковью, от которой Русь приняла христианство. Напротив, Никон предстает как сторонник идеи Вселенской Церкви. Митрополит Макарий также специально посвящает расколу отдельное исследование - “История раскола, известного под именем старообрядства”. Автор обстоятельно анализирует выдвигаемые старообрядцами аргументы, опираясь на старообрядческую литературу, однако и в этом случае исследование имеет ярко выраженную полемическую направленность.

Сочинения архиепископа Донского и Новочеркасского Игнатия посвящены как истории раскола в целом, так и конкретным сюжетам темы, отдельным источникам по истории раскола (например, Соловецкой челобитной). Акцент делается на параллелях между расколом в Русской Церкви и ранее появлявшимися в России ересями. Именно в связи раскола и ересей, по мнению автора, и состоит истинная причина неприятия церковной реформы некоторой частью верующих. Эта точка зрения также находится в русле сформированной полемической литературой XVII в. позиции о старообрядцах как еретиках, уклонившихся от православия.

Подробно исследована история раскола и в написанной с тех же позиций работе митрополита Григория “Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь”. При анализе позиции противников церковной реформы автор опирается на полемические сочинения старообрядцев XVII в..

Жестким полемическим настроем, обвинениями старообрядцев в “языческом обрядоверии”, амбициях и ереси отличаются сочинения митр. Филарета (Гумилевского), исследования по истории раскола архимандрита Павла, протоиерея А. Журавлева, Н. Ивановского, И. Т. Никифоровского, А. С. Пругавина, Н. Н. Субботина, в ряде полемических работ доказывающего неверность двоеперстного крестного знамения, А. Чирецкого, автора очерков истории Русской Церкви М. В. Толстого, других священнослужителей и светских ученых. Все эти историки привлекают к полемике со старообрядцами широкий круг источников, многим из них (в частности, Н. Н. Субботину, издателю девятитомника “Материалы для истории раскола за первое время его существования”, до сих пор не утратившего научную значимость) удалось впервые ввести в научный оборот целый ряд источников, что создавало базу для дальнейших исследований истории раскола. В то же время сугубо полемическая направленность работ названных исследователей вызвала возражения значительной части ученых, в том числе и историков Церкви, ставящих вопрос о рассмотрении причин раскола с точки зрения политических, социальных и культурных процессов XVII в.

В конце XIX - начале XX вв. появились ряд работ, в основном, светских ученых, основанных на анализе социальной и культурной обстановки периода никоновской реформы. Это труды С. М. Соловьева, подробно осветившего событийную сторону раскола, В. О. Ключевского, Е. Е. Голубинского, П. Н. Милюкова, А. С. Галкина, Ф. П. Терновского и других исследователей. Все они отличаются солидной источниковой базой, отходом от чистой полемики со старообрядчеством (при сохранении общей негативной оценки этого явления), стремлением исследовать глубинные процессы приведшие к расколу. Все перечисленные ученые сходятся в том, что главной его причиной явились языческие пережитки в сознании верующих и негативное отношение к греческой церкви, под влиянием которой происходила реформа.

Стремление осмыслить значение и роль старообрядчества в русской истории проявляется и в работах ученых демократического направления, посвятивших исследования в основном выяснению политических причин раскола, и в связи с этим - степени демократизма старообрядчества. Одним из самых значимых является сочинение А. П. Щапова “Русский раскол старообрядства”. Автор подробно анализирует внутрицерковную обстановку времени начала реформы, уделяя основное внимание языческим пережиткам в сознании (“обрядоверию”), приведшим к неадекватной реакции на текстовые изменения книг и изменения обрядности. Среди других причин раскола выделяется политическое противостояние государству. В основном точка зрения А. П. Щапова идентична мнению других историков демократического направления - Г. В. Плеханова, В. В. Андреева, В. Фармаковского, И. Добротворского и других авторов. В. В. Андреев достаточно категорично обосновывает политические причины раскола: по его мнению, придание старообрядцами какого-то значения “схоластическим спорам” по поводу обряда могло бы свидетельствовать об их ограниченности, в то время как источники свидетельствуют о незаурядном уме и способностях вождей раскола. Тем самым, по мнению В.В. Андреева, раскол имеет, прежде всего, социально-политические причины, сознательно облеченные старообрядцами в форму религиозного спора.

Таким образом, в исторической науке XVIII-XIX вв. церковный раскол и его причины получали различные трактовки. Одни ученые видели в старообрядчестве еретическое движение или последствия «неправильного» отношения к обряду с непониманием его богословского содержания, другие трактовали те же события, отраженные в источниках, как свидетельство демократизма «вождей раскола», акцентируя внимание на политическом противостоянии старообрядцев церковным и светским властям.

Однако постепенно в науке начинает пересматриваться сам подход к историческому источнику. Большое значение в этом плане имело появление работы А.С.Лаппо-Данилевского «Методология истории», ставящей вопрос о необходимости обращения к точке зрения автора исторического источника, поскольку сам источник - результат «человеческого творчества в широком смысле слова».

Стоит отметить, что похожие процессы происходили в этот период и в зарубежной исторической науке, где получает развитие историческая антропология, «новая историческая наука», одним из основоположников которой был М. Блок. Именно М. Блок постулировал обращение к точке зрения участников исторических событий, что позволило «сделать предметом исторического исследования то, что прежде относили к области анекдотов», «простые дипломатические формулы» и «пустопорожние размышления», которые, будучи рассмотрены с точки зрения менталитета своего времени, могут дать историку новую информацию по изучаемой эпохе. С первых десятилетий XX в. в западной науке все большую роль начинает играть проблема понимания логики и мышления, отличных от логики и мышления исследователя (К. Леви-Стросс, Л. Леви-Брюль). Одновременно, благодаря работам Ф. Шлейермахера, В. Дильтея и других исследователей, получает развитие герменевтика как методология истолкования и понимания текстов прошлого. Герменевтическая методология разрабатывается и в России, в частности, благодаря работам Ф.И.Буслаева (работы его неоднократно переиздавались, в том числе в последние годы) и А.А.Потебни, указывавших на первостепенную роль языка и текста в понимании культуры. Во многом благодаря такому развитию методологии исторического исследования начинают постепенно пересматриваться и подходы к церковному расколу XVII в., в частности, растет интерес к его религиозной стороне.

Рост интереса к изучению религиозной стороны церковного раскола проявляется в русской исторической науке начала XX в. прежде всего в попытках проанализировать аргументацию противников церковной реформы с научной, а не с полемической точки зрения. Одной из первых попыток такого рода стала работа профессора Московской Духовной Академии Н. Ф. Каптерева “Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович”. Сам факт отхода от обвинений “раскольников” в ереси и личных амбициях вызвал нарекания сторонников полемического направления в изучении раскола. Но особенно резкую реакцию вызвал развитый Н. Ф. Каптеревым тезис о том, что двоеперстие является исторически более ранней формой перстосложения, как и утверждали старообрядцы. Работа Н. Ф. Каптерева увидела свет лишь в 1902 г., будучи до этого времени запрещена духовной цензурой. В 1913-1914 гг. были опубликованы еще два серьезных сочинения ученого - “Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов” и “Характер отношений России к православному Востоку” - монография, посвященная истории взаимоотношений России и Константинопольского патриархата. По его мнению, именно эти отношения и неприятие в России греков сыграли значительную роль в происшедшем расколе.

В рамках роста интереса к точке зрения старообрядцев на реформу находится и появление целого ряда публикаций, вводящих в научный оборот новые источники, рассматривающих биографии лидеров раскола и отдельные их сочинения. Н. И. Костомаров касается не только истории и происхождения раскола и жизни патриарха Никона, но и развития старообрядческого движения, его влияния на духовную жизнь России. А. К. Бороздин подробно исследует биографию лидера старообрядчества протопопа Аввакума, публикуя ряд его сочинений. Во второй половине XIX в. появляется ряд работ, посвященных биографиям лидеров раскола и процессам, происходившим внутри движения. Одним из наиболее серьезных исследований по последней проблеме являются труды П. С. Смирнова, поднимающие проблему внутренних богословских споров в рамках раннего старообрядчества.

Все больший интерес проявляет российская историческая наука конца XIX - начала XX вв. и к истории богослужебного текста. В исследованиях А.И.Алмазова рассматривается история отдельных богослужебных чинов - Исповеди, Крещения, Миропомазания и других, той же теме посвящена работа А.В.Петровского. Исследования А.И. Голубцова посвящены истории литургических текстов. Истории литургии в Русской Церкви посвящены также и многие работы А.А.Дмитриевского, Н.М.Одинцова.

Ряд ученых посвятили свои исследования и исправлению текста богослужебных книг, предпринятому при патриархе Никоне. В работах А.А. Дмитриевского (переиздаваемых в последние годы), И.Д. Мансветова, С.А.Белокурова, Д.С. Варакина, П.Ф. Николаевского, И.А. Карабинова обобщен большой материал, касающийся источников исправления богослужебных книг и хода справы (в наибольшей степени, благодаря работам А.А.Дмитриевского, исследователями начала XX в. была разработана тема исправления Служебника), рассмотрены факторы влияния на этот процесс, сделан ряд важных выводов. Так, по мнению большинства ученых, заявленный принцип исправлений - по древним греческим рукописям - не был соблюден, и справа осуществлялась по греческим книгам XVII в., таким образом, реформа была ориентирована на греческую богослужебную практику, современную реформе.

Делались и попытки исследования дониконовских и никоновских богослужебных текстов в сопоставлении их между собой. В частности, игум. Филарет (Захарович) (ранее - священнослужитель старообрядческого белокриницкого согласия) проделал эту работу применительно в никоновским и дониконовским Служебникам. Этим же автором предпринята была и одна из первых попыток наиболее общей систематизации разночтений дониконовских и никоновских богослужебных книг в целом. В начале XX в. к теме никоновской книжной «справы» обращались и старообрядческие историки и публицисты, в частности, еп. Михаил, работы которого до сих пор считаются классическими и переиздаются старообрядцами, Т.С. Тулупов.

Таким образом, к началу XX в. в русской исторической науке намечается все больший отход от полемики со старообрядчеством, рост интереса к его духовной жизни и причинам ее своеобразия. В этой связи растет интерес исследователей и к церковной реформе патриарха Никона, в том числе и никоновской «книжной справе». Однако, революционные события, связанные с установлением советской власти, и последующая идеологизация исторической науки, сделали крайне сложным ее дальнейшее развитие в этом направлении.

В частности, тяжелые условия для деятельности церковных историков в нашей стране после 1917 г. привели к тому, что в основном работы по истории Русской Церкви, продолжавшие традиции дореволюционной науки, выходили на Западе, а в России переизданы только в последние десятилетия. Большинство этих исследований представляют собой продолжение и развитие наметившихся в начале XX в. тенденций: они отходят от установки на полемику со старообрядчеством и делают попытку вскрыть психологические и религиозные механизмы происшедшего церковного раскола.

Так, исследование В. В. Розанова затрагивает психологическую сторону раскола, представления старообрядцев о благочестивой жизни как одну из его причин. Прот. А. Шмеман осмысливает исторический путь православия и глубинные причины его кризиса в XVII в., а монография С.А. Зеньковского “Русское старообрядчество” посвящена собственно расколу. В исследовании подробно освещена история церковного раскола, а также последующая история старообрядчества. Раскол рассматривается С. А. Зеньковским прежде всего как конфликт “более горячего и более спокойного религиозных чувств”, столкновение двух представлений о религиозности. Анализ внутрицерковной ситуации в России XVII в. произведен в монографии Л. А. Успенского, посвященной богословию иконы. Л.А.Успенский, прослеживая влияние исихастских традиций в иконописи XIV в., далее отмечает отход от этих традиций как одну из причин церковного кризиса XVII в..

Особое значение для выработки новых подходов к изучению церковного раскола имеют работы философов и богословов, не затрагивающие специально эту проблему, но дающие много ценного для понимания в целом православного мировоззрения и его особенностей. Это труды Г. В. Флоровского, П. Минина, Г. П. Федотова и ряда других ученых. Так, в ряде работ Г.В. Флоровского затрагивается роль молитвы в процессе богопознания, В. Н. Лосский рассматривает историю богословия Православной Церкви и мистических представлений православия, касается формирования представлений о догматах христианства на протяжении его истории. Историки Церкви С. П. Карсавин, М. Э. Поснов уделяют особое внимание анализу истории становления православного богослужения, истории и значению догматических споров в первые века существования Церкви. Ряд работ российских и зарубежных историков Церкви посвящены символике православного богослужения. Существенное значение имеют и труды И. Мейендорфа, посвященные контактам Руси и Византии, формировавшим российскую религиозность.

Фундаментальными с точки зрения понимания особенностей религиозного мировоззрения являются и работы религиозных философов, также впервые вышедшие на Западе, и переиздаваемые в России в последние десятилетия. Это, в частности, работа И.А. Ильина «Аксиомы религиозного опыта» (1951), впервые изданная в России в 1993 г. В работе автор анализирует религиозное мировоззрение и структуру религиозного акта, в том числе и место в нем молитвы, богослужебного текста. Особенности православного богослужения рассматриваются С.Н. Булгаковым в его работе «Православие», где отмечаются, такие черты православного богослужения, как реализм (реальное переживание евангельских событий, а не воспоминание о них) и космизм (освящение богослужением не только церкви, но и «стихий природы»).

Анализируется христианское мировоззрение и в работах Е.Н. Трубецкого. Так, в работе «Смысл жизни» философ делает выводы о сочетании в христианстве божественного и человеческого начал: «Христианская вера есть прежде всего, вера во Христа - совершенного Бога и в тоже время совершенного Человека. Не самый факт Боговоплощения представляет тут особенность христианства, его отличие от других религий - и не явление Божества в человеческом образе, а нераздельное и неслиянное единство Божеского и человеческого… Божеское не поглощает человеческое, ни человеческое - Божеского, а то и другое естество, не превращаясь в другое, пребывает во всей полноте и целости в соединении». Религиозное мировоззрение и его философские основы рассматриваются также и рядом других русских философов - С.Л.Франком в работе «Непостижимое», В.Ф. Эрном и другими учеными.

К работам историков и философов «русского зарубежья» примыкают работы философов и богословов, продолжавших в 20-30-е гг. XX в. работать в России. Существенное значение для понимания особенностей православного мировоззрения имеют работы П.А. Флоренского «Обратная перспектива», «Иконостас», «Столп и утверждение истины». Одним из важнейших положений работ П.А. Флоренского явилось выделение принципа «обратной перспективы», рассмотренного им прежде всего применительно к православному изобразительному искусству. Ряд статей посвящены П.А. Флоренским также особенностям и механизмам восприятия слова.

Вопросам осмысления понимания текста и слова с точки зрения христианской философии посвящен и целый ряд работ выдающегося русского философа А.Ф. Лосева. В работах «Вещь и имя», «Философия имени» А.Ф. Лосев рассматривает важные вопросы соотношения в слове плана выражения (внешней оболочки) и плана содержания, а также соотношения слова и эмпирической реальности.

Существенное методологическое значение имели также работы по герменевтике Г.Г. Шпета. Согласно Г.Г. Шпету, явления культуры становятся материалом для научного исследования после того, как будут выражены в слове (знаке). По его мнению, язык обладает независимым, внешним бытием, во многом определяет развитие духовного мира человека и содержит в себе мировоззренческое начало. В работе «Эстетические фрагменты» Г.Г. Шпет особое внимание уделяет механизму восприятия слова и его роли в понимании действительности: «Внешность требует… уразумения и истолкования. Слово - незаменимый и неизменный образ действительности как внешности: все, без остатка, действительное бытие - во-вне, все внутреннее - только идеально». Отсюда и центральное значение понимания языка как инструмента понимания культуры. Такой подход к анализу текста ставил и вопрос о новом «прочтении» исторического источника, в том числе и о новых подходах к источникам периода церковного раскола XVII в. Однако, дальнейшая разработка герменевтической методологии в нашей стране была затруднена по идеологическим соображениям, когда герменевтика критиковалась в связи с тем, что в определенной степени противостояла марксизму.

Вот почему после 1917 г. советская историческая наука сосредоточилась в основном на выяснении политических и социальных причин раскола Церкви, роли старообрядчества в социальной борьбе. Религиозная сторона раскола долгое время оставалась малоизученной областью, как по цензурным соображениям, так и вследствие ухода из советской науки профессионалов, могущих провести эту работу. Одни исследователи признавали роль «обрядовых изменений» в ряду причин, приведших к расколу (М.Н. Покровский, Н.М. Никольский), одновременно подчеркивая, что не обряд является настоящей причиной раскола, другие делали акцент на том, что “скрывалось за азом”, то есть на породивших раскол социальных проблемах и вмешательстве государства в церковные дела как одной из его причин. В этом отношении советские исследователи во многом развивали идеи дореволюционных историков демократического направления. Зачастую роль религиозной стороны раскола отрицалась без ее детального изучения.

В то же время религиозные стороны старообрядчества также находились в поле зрения исследователей прежде всего в связи с исследованием старообрядческой книжности и культуры, а также событий времени раскола и биографий его лидеров. Биографии вождей раскола (протопопа Аввакума, дьякона Федора, Никиты Добрынина), источники формирования идеологии старообрядчества исследуются в работах В. И. Малышева, Н. С. Демковой, Н. Ф. Филатова, В. С. Румянцевой, О. К.Беляевой, Н. С. Гурьяновой, Н. М. Герасимовой, С. Н. Вайгачева, С. В. Поляковой. Исследования Н. В. Понырко посвящены биографиям вождей раскола и конкретным вопросам его истории. История старообрядческой книжности в ряде работ рассматривается И.В. Поздеевой.

Рассмотрение источников, используемых старообрядцами, особенностей стиля их сочинений позволяет выяснить и особенности их мировоззрения. Большое внимание уделяется идеологии старообрядчества в статьях и монографиях А. Андреева и М. В. Булановой-Топорковой, А. В. Квашонкина и В. В. Клименкова, С. В. Позднякова, С. М. Квасниковой, А. Морохина, Е. М. Сморгуновой, П. В. Лукина, В. В. Блохина, Н. С. Сарафановой, А. П. Богданова. В. С. Румянцева также обращается не только к теме мировоззрения старообрядцев, но и к изучению обрядовых изменений, внесенных церковной реформой. Исследование касается в основном только тех изменений, которые упоминались в развернувшейся в период начала раскола полемике. Автор делает вывод о том, что реформа имела рационалистическую направленность, не одобренную значительной частью верующих. Аналогична и позиция авторов сборника “Русское православие: вехи истории”. Одной из наиболее значительных работ 90-х гг. XX в. стала монография Н. Ю. Бубнова “Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в.”. Автором делается вывод о том, что в основе восприятия реформы старообрядцами лежало стремление их истолковать изменения текста богослужебных книг “как чуждые православию ереси, сознательно и преднамеренно внесенные в новопечатные книги церковными реформаторами”

Старообрядческой книжности, формированию и особенностям идеологии старообрядчества, истории старообрядческих общин посвящены и работы исследователей последних лет. Так, история Выговской старообрядческой пустыни исследуется в работе Е.М.Юхименко. История отдельных направлений старообрядчества - предмет изучения Н.Н.Покровского, Ф.Ф. Болонева, Е.Е.Дутчак, А.И.Мальцева, Л.Н.Приль, О.М.Фишман, Е.Н. Данилко. История старообрядческой книжности рассматривается в работах А.В.Вознесенского, Е.А. Агеевой, А.В.Дадыкина, Е.Б.Смилянской, Н.Г. Денисова. Идеологии старообрядчества посвящены работы Н.Ю. Бубнова, Н.С. Гурьяновой, О.Н. Бахтиной, Л.В.Титовой, Т.В.Панич, В.В. Керова, С.В.Бураевой, М.Г.Казанцевой, Н.Ю. Бубнова. По-прежнему остается актуальной и изучение биографий как вождей старообрядчества, так и их оппонентов.

Особое место в историографии раскола занимают работы историков и публицистов, принадлежащих к старообрядчеству. Ряд исследований старообрядческих историков и публицистов увидели свет в последние годы. (С. П. Рябушинский, И. Н. Заволоко, Б. П. Кутузов). Их общей точкой зрения является представление о реформе Никона как о злонамеренной акции с трагическими последствиями. Философским основам старообрядчества посвящены работы М.О.Шахова, подчеркивающего соответствие основных мировоззренческих установок раннего старообрядчества православному учению, в то время как, по мнению автора, реформа патриарха Никона в некоторых своих аспектах представляла собой уклонение от этого учения. Большинство старообрядческих историков и публицистов идеализируют как раннее старообрядчество, так и старообрядчество более позднего периода. В то же время, их точка зрения о расколе как культурном конфликте близка позиции современных историков, а появление работ стимулирует интерес исследователей к точке зрения на реформу старообрядцев.

Отходит от воззрений историков Церкви дореволюционного периода и современная церковная историография. Несомненным стимулом к пересмотру позиций стало решение Поместного собора Русской православной церкви 1971 г., отменившего «клятвы» на дониконовские обряды. В докладе собору митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим отмечает, что «патриарх Никон, изменяя русские богослужебные чины и церковные обряды по современным ему греческим образцам, исходил из ошибочного взгляда, что «существующие y нас с греками разности (в чинах и обрядах) растлевают нашу веру», почему устранение этих разностей считал делом таким же необходимым, как и «очищение Православия от ересей и погрешений». Отсюда крутая и поспешная ломка русской церковной обрядности».

В современной церковной историографии наблюдается отход от общей негативной оценки раннего старообрядчества. «Говоря «умрем за единый аз» (то есть за одну букву) ревнители обрядов свидетельствовали о высочайшем уровне народного благочестия, самым опытом связанного со священной обрядовой формой, - пишет, в частности, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн. - Только полное религиозное невежество позволяет толковать эту приверженность богослужебной форме как «отсталость», «неграмотность», «неразвитость» русских людей XVII века… В каком-то смысле «избыток благочестия» и «ревность не по разуму» можно назвать среди настоящих причин раскола, открывающих нам его истинный религиозный смысл… Настоящая причина раскола - благоговейный страх: не уходит ли из жизни благодать? Возможно ли еще спасение?» Большинство исследователей рассматривают раскол прежде всего как конфликт религиозный и культурный: например, конфликт двух отношений к тексту как одну из причин раскола исследует Н.Д. Успенский. Эта позиция церковных историков и богословов близка и к позициям светской исторической науки, все чаще обращающейся к изучению специфики религиозной жизни России в период реформы и в предреформенный период.

Методологическая база для такого подхода к старообрядчеству формировалась еще в 60-70-е гг. XX в., когда вопросы своеобразия русской культуры поднимались в работах историков литературы и искусства. Древнерусскому искусству посвящены ряд серьезных исследований В. Н. Лазарева, О. С. Поповой, О. Э. Этингоф, Е. Я. Осташенко, Л. Любимова, Г. К. Вагнера, К. В. Корнилович, В. В. Бычкова и Ю. И. Боброва, посвятивших свои работы исследованию символизма в русской культуре. В указанных исследованиях поднимаются проблемы своеобразия стиля русской архитектуры, живописи, рассматривается символизм иконописи и ее развитие. В монографии В. В. Бычкова “Русская средневековая эстетика” ставится вопрос о кризисе средневекового миропонимания, а также языческих пережитках и падении церковного авторитета как составляющих кризиса, приведшего к церковной реформе и расколу.

Своеобразие мировоззрения людей Древней и Московской Руси подробно рассмотрено и в трудах Д. С. Лихачева, выделяющего ряд новых черт в мировоззрении, присущих человеку XVII в., основной из которых являются новые представления о человеческой личности. Примером такого симбиоза старых и новых представлений о личности человека, для автора является протопоп Аввакум - консерватор и одновременно активный участник реформирования Церкви (кружка “боголюбцев”). Таким образом, речь идет уже не только о социальных процессах, приведших к выступлению старообрядцев, но и о культурной обстановке, сформировавшей раскол.

Отмеченные противоречия во взглядах Аввакума являются, по мнению Г. П. Гунна, характерными и для мировоззрения его оппонентов, в том числе Патриарха Никона. Г. П. Гунн рассматривает отношения Никона и его учителя и духовного отца, пустынника старца Елеазара Анзерского, и приходит к выводу о постепенном отходе Никона от настроений пустынножительства и преобладание в его мировоззрении мирских начал. Вопрос о мировоззрении, характерном для Древней Руси, ставится и в монографии А. Ф. Замалеева, прослеживающего историю развития мысли в средневековой Руси, отмечающего проявляющиеся на протяжении истории рационалистические тенденции, формирование новых представлений о личности человека. Особое внимание уделяется исследованию исихазма и его влияния на русскую культуру.

Религиозная ситуация в России в предшествующий расколу период исследуется в работах Р. Г. Скрынникова, рассматривающего византийское влияние на русскую культуру и просвещение, а также в ряде статей Н. В. Синицыной и ее монографии “Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции”. Р. Г. Скрынников, Л. Н. Гумилев, Э. С. Кульпин, А. С. Ахиезер затрагивают влияние исихазма и спора между “осифлянами” и “нестяжателями” на духовную жизнь России. По мнению ученых, раскол во многом является продолжением спора иосифлян и нестяжателей о роли Церкви и ее отношениях с государством. Вопрос об особенностях средневекового православного мировоззрения рассматривается и в работах В. И. Мартынова и М. М. Дунаева, посвященных символике и значению богослужебного текста и русской религиозной живописи.

В ряде исследований рассматривается также и своеобразие российского варианта православия. В. Г. Карцов считает причиной раскола столкновение народных и церковных представлений о религии, а М. А. Бацер называет старообрядчество “православным псевдонимом протестантизма”. С. Н. Павлов ставит вопрос о специфике восприятия на Руси христианских догматов, в частности о народном представлении о Троице.

Своеобразие древнерусского мировоззрения людей рассматривается и в работах исследователей последних лет. Так, А. Юдин рассматривает процесс христианизации Руси и своеобразие восприятия православия, своеобразие мышления людей Древней Руси рассматривают И.Н. Данилевский, А.И Лаушкин, А.М. Ранчин, архим. Макарий (Веретенников), А.Л. Юрганов, другие светские и церковные историки. Культура России переходного периода от Средневековья к Новому времени рассматривается Л.А. Черной.

Важное методологическое значение имело и герменевтическое направление, разрабатываемое учеными тартусско-московской семиотической школы, основные идеи которой восходят как к идеям Ф.Шлейермахера и В.Дильтея, так и к работам Г.Г.Шпета. К работам В.Дильтея восходит идея ученых этого направления о делении текстов на дискретные («текст как последовательность знаков») и недискретные («текст как целостный знак»), таким образом, культура может рассматриваться как иерархия текстов, подлежащая прочтению и пониманию. Основой методики изучения истории и культуры является рассмотрение этих явлений с позиций, характерных для эпохи, к которой они принадлежат, а не с современных исследователю позиций. Такой подход позволяет отойти от анализа на основе заданных схем и предполагает апелляцию к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса.

Принципы культурно-семиотического подхода были сформулированы прежде всего в монографиях и статьях Ю. М. Лотмана, а также Б. А. Успенского и ряда других исследователей. Апелляция к точке зрения самих участников событий применительно к времени раскола Русской Церкви позволила обратиться к обрядовым изменениям, изменениям текста богослужебных книг, внесенным церковной реформой Патриарха Никона.

Особое значение здесь имеют труды Б. А. Успенского, исследовавшего восприятие верующим богослужебного текста и изменений, вносимых в него, в ряде работ. Специальная работа - “Раскол и культурный конфликт XVII в.” - посвящена Б. А. Успенским расколу Русской Церкви. Автор, анализируя обрядовые изменения, внесенные церковной реформой, рассматривает раскол прежде всего как конфликт, вызванный различным отношением к богослужебному тексту и различным восприятием его. При этом основное внимание уделяется исследователем изменениям, упоминаемым в полемической литературе.

Общие особенности дониконовских и никоновских богослужебных текстов специально рассматриваются Б.А. Успенским в «Истории русского литературного языка XI-XVII вв.», отмечаются наиболее характерные и часто встречающиеся различия. При этом текстовые различия предстают прежде всего как следствие характера справы, южнославянского и греческого влияния, но не рассматриваются с точки зрения восприятия их верующим XVII в. Однако, существенная заслуга Б. А. Успенского состоит в том, что он одним из первых в нашей науке обращается непосредственно к анализу изменений богослужебного текста, приведших к расколу, подчеркивая первостепенную важность восстановления именно текстовой картины реформы. Во многом благодаря исследованиям Б. А. Успенского и ученых семиотической школы в исторической науке нарастает понимание необходимости, исследования религиозных основ раскола, изучения значения изменений, произведенных на протяжении церковной истории в богослужебных книгах.

Тенденция эта проявляется не только в последние годы. На изменения текста богослужебных книг обращалось внимание, в частности, С. Матхаузеровой, делающей общий вывод о существовании в XVII веке двух теорий восприятия текста и его изменений - субстанциональной (текст как нечто неизменяемое, мнение старообрядцев) и релятивистской (о возможности изменять текст перевода в соответствии с греческим оригиналом, для уточнения смысла и т. д. - точка зрения реформаторов). Кроме того, рассматриваются некоторые частные вопросы, обращается внимание на восприятие старообрядцами таких изменений текста, как изменения временных форм глаголов. Вопросы книжного исправления, проведенного в период работы в России Максима Грека и причин негативного восприятия сделанного им нового перевода богослужебных текстов рассматриваются и Н. Н. Покровским.

Проблемы текстологии исправления богослужебных книг в последние десятилетия ставятся в ряде работ как теоретического, так и конкретно-исторического плана. К теме никоновской «справы» нередко обращаются церковные историки и богословы. Ход книжного исправления и личности справщиков рассматриваются и в статьях М. Гринберга, В. К. Зиборова, М. Д. Кагана, Т. А. Исаченко-Лисовой, В.М. Ереминой. Дониконовская книжная справа также рассматривается в работах А. Волкова, Е.Н.Казаковой, А.В. Вознесенского, И.В.Поздеевой, В.П. Пушкова, А.В. Дадыкина. Особый интерес исследователей вызывает история Московского печатного двора и его книгоиздательская деятельность. Предметом изучения являются также текстологические особенности дониконовских книг, история издания реформированных богослужебных книг, в частности, Требника. Продолжая дореволюционную традицию исследования истории исправления богослужебных книг, современные исследователи также уделяют основное внимание источникам книжной справы и процессу исправления богослужебного текста.

Однако, признавая важность и актуальность исследования самого исправления богослужебного текста при патриархе Никоне, следует сказать, что до настоящего времени малоисследованной темой остается сам текст богослужебных книг, подвергшийся изменениям в результате реформы, а также причины его негативного восприятия значительной частью верующих. Более того, до настоящего времени наука не может в полной мере ответить на вопрос о том, сколько именно и какие изменения были внесены в богослужебные книги - Служебник, Требник, Часослов, Пролог и другие. Тем самым приходится признать, что, не смотря на обширнейшую историографию раскола, до настоящего времени отсутствует полная текстологическая картина породившей раскол никоновской реформы. Еще более важной и также малоизученной проблемой является проблема влияния новоисправленного текста на формирование негативной реакции на реформу, то есть роль и место текста в ряду причин церковного раскола.

Между тем, роль богослужения в формировании менталитета и системы ценностей в последние годы все чаще признается учеными. Многие исследователи подчеркивают тесную связь повседневной жизни с богослужебной практикой, в особенности у крестьянства. И. В. Поздеева на основе анализа широкого круга литургических источников в ряде работ приходит к выводу о серьезном культурном влиянии литургического текста. Конкретное культурное воздействие отдельных богослужебных текстов (Евангелия, Часовника, Святцев и других) рассматривается также Е.В. Градобойниковой, М.В. Гусевой, Л.А. Тимошиной, Е.В. Шапиловой, М.В. Корогодиной. Еще большую актуальность, как представляется, имеет изучение культурного влияния никоновской реформы, в особенности, в области богослужебного текста, который был реформирован и находился в центре внимания современных реформе полемистов. Сакральный текст - бесценный источник для изучения религиозного сознания и - в случае изменений текста, как это произошло в период никоновской реформы - эволюции этого сознания, и, следовательно может пролить свет на сами причины церковного раскола.

Таким образом, важнейшей целью исследования никоновского реформирования богослужебного текста является определение места и роли текстовых изменений богослужебных книг в ряду причин, приведших к расколу. В рамках поставленной цели основными задачами работы будут являться:

· выявление и классификация внесенных в богослужебный текст изменений;

· реконструкция восприятия текстовых изменений верующим XVII в., и, соответственно, влияния изменений текста на восприятие его читающим, выявление возможных причин той резкой реакции на реформу, которая и привела к расколу Церкви.

Хронологические рамки исследования представляется необходимым ограничить периодом со 2 половины 30-х гг. XVII в. (начала активного книжного исправления при Патриархе Иосифе и деятельности кружка “ревнителей благочестия” - именно эти богослужебные книги старообрядцы воспринимали как «правильные» и стремились сохранить) и 1667 г., когда церковный Собор, подтвердив правомерность реформирования, окончательно утвердил новоисправленные богослужебные книги и обрядовые изменения.

В связи с целями и задачами работы, основу ее источниковой базы составляют богослужебные тексты дониконовского и никоновского издания. Стоит отметить, что изменения коснулись всех богослужебных книг (Служебника, Требника, Часослова, Октоиха, Триодей и других). Естественно, что большой объем всех этих источников не позволяет проанализировать их в рамках одного исследования. Поэтому темой для него избраны Требник и Часослов.

Требник является одной из важнейших богослужебных книг. Он содержит в себе последования совершения основных таинств Церкви (кроме таинств евхаристии и священства), основные чины и молитвы, совершаемые священником по просьбе прихожан («по требованию», отсюда и название Требник, или Потребник). Таким образом, среди богослужебных книг Требник имеет большое значение, будучи тесно связан с повседневной жизнью верующих. Весь суточный круг богослужения, кроме литургии, содержится в Часослове, что также объясняет его широкое распространение. Учитывая этот факт, можно предполагать, что изменения в текстах Требника и Часослова могли восприниматься массой верующих достаточно остро, что и делает эти источники интересным объектом исследования. В то же время сказанное не отменяет необходимости выявления и изучения изменений в других богослужебных книгах - Служебнике, Октоихе, Прологе и др., поскольку только таким образом может быть восстановлена полная текстовая картина церковной реформы.

Для более точного выяснения точек зрения сторон возникшего конфликта на реформирование богослужебных книг, приоритет отдается изданиям Московского Печатного Двора, где сначала издавались богослужебные книги т. н. "кружком ревнителей благочестия", а затем - реформированные патриархом книги.

Требник до начала церковной реформы в XVII в. издавался в 1636, 1639, 1647 и 1651 гг. В работе использованы: Требник 1636 г. (2 экземпляра Требника 1636 г. хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), г. Москва, экземпляр, хранящийся в Государственном историческом музее (ГИМ)), г. Москва, экземпляр издания, хранящийся в Российской национальной библиотеке, г. С.-Петербург (РНБ)), Потребник иноческий 1636 г. (хранение - Библиотека Академии Наук, г. С.-Петербург (БАН)), Требник 1639 г. (использованы экземпляры этого издания, хранящиеся в РГАДА и БАН), Требник 1647 г. (экземпляры издания, хранящиеся в РГАДА, ГИМ, РНБ), и Требник 1651 г. (экземпляры, хранящиеся в РНБ, РГАДА и Томском областном краеведческом музее (ТОКМ)). Научное описание этих изданий сделано в работах А.С.Зерновой, Е.В.Лукьяновой, О.Н.Бахтиной. В работе использован также рукописный Требник 2 пол. XVII в., хранящийся в Научной библиотеке Томского госуниверситета (НБ ТГУ).

Использованы также 9 Часословов и Псалтирей с восследованием изданных с 40-х годов XVII в. до 1653 г. включительно: это Часовник 1640 г., издания Московского Печатного двора (хранение - фонд редких книг ТОКМ), 2 экземпляра Часовников той же типографии 1646, 1649 гг. (хранение - отдел редких книг НБ ТГУ), экземпляр Часослова 1652 г. (хранение - Музей книги Российской государственной библиотеки (РГБ)), а также Псалтири с восследованием: издание московской типографии Ф. Бурцова 1638 г. (хранение - отдел редких книг НБ ТГУ), издания Московского Печатного Двора 1640 и 1642 гг. (хранение - фонд редких книг ТОКМ), 2 экземпляра 1651 и 1653 гг. (хранение - Отдел редких книг НБ ТГУ) Научное описание источников сделано в работах В.В. Лобанова и О.Н. Бахтиной.

В период никоновской реформы (до ухода от дел патриарха Никона) Требник был издан единожды, в 1658 г. Затем, уже без участия патриарха, он был переиздан в 1662 г., став, таким образом, одной из последних реформированных богослужебных книг и последней книгой, «исправленной» с участием Никона.

Экземпляры никоновского Требника 1658 и 1662 гг. в основном сохранились в фондах музеев и библиотек г. Москвы и С.-Петербурга. В работе использованы 6 экземпляров Требника 1658 г. и 4 экземпляра Требника 1662 г., хранящихся в фондах ГИМ, БАН, РНБ. Все экземпляры имеют полную или удовлетворительную сохранность. Нумерация страниц (в никоновском Требнике 1658 г. она заменяет прежнюю нумерацию по листам) и листов (в Требнике 1662 г.) является идентичной во всех экземплярах. В то же время между экземплярами наличествуют отдельные текстовые расхождения (отмеченные в данной работе ниже), что может быть последствием высокого темпа исправления текста и возникающих при этом неточностей.

Более сложной является ситуация с сохранностью никоновских Часословов. Часослов явился одной из первых новоисправленных книг: первое издание нового Часослова вышло уже в 1656 г. (через год после первого никоновского Служебника). Часослов издавался при патриархе Никоне - до 1666 г. - еще несколько раз, как отдельно, так и в составе следованных Псалтирей. Однако большая часть этих изданий до наших дней не сохранилась, вследствие, прежде всего, активного использования Часослова в богослужебной практике. Напротив, Часословы, изданные до реформы, сохранялись, а позже и неоднократно переиздавались старообрядцами. Все эти факторы привели к тому, что к настоящему времени сохранилось значительное количество экземпляров Часослова, изданных до 1654 г., и лишь три экземпляра никоновских изданий - 1656, 1658 и 1666 гг. Один из них - экземпляр Часослова издания 1656 г., хранящийся в фонде редких книг Государственного исторического музея (г. Москва). Этот единственный сохранившийся экземпляр описан А.С. Зерновой. Текст служб сохранился практически полностью. Не исключено, что данный Часослов был рабочим экземпляром справщиков, так как в нескольких местах текст, ошибочно напечатанный в соответствии с дореформенным, подтерт и исправлен от руки.

Другой сохранившийся никоновский Часослов - также единственный экземпляр издания типографии Иверского монастыря 1658 г., находится в фондах Музея книги Российской государственной библиотеки (г. Москва). Несмотря на то, что в предисловии к нему говорится о том, что данная книга выходит "по благословению Святейшего патриарха Никона", сам текст полностью соответствует дореформенному, и, таким образом, данный Часослов не может рассматриваться как результат реформирования. В целом, Часослов 1658 г. нуждается в дополнительном исследовании.

Наконец, третье никоновское издание Часослова - 1666 г. (хранение - фонд редких книг Российской национальной библиотеки, г. Санкт-Петербург), также существующее в единственном экземпляре, причем в неудовлетворительном состоянии. Для экземпляра характерны многочисленные утраты текста, нарушение крепления тетрадей, что сильно осложняет работу исследователя. Таким образом, очевидно, что восстановление текстовой картины никоновской реформы невозможно без привлечения сохранившихся следованных Псалтирей. В работе использованы Псалтири с восследованием 1658 и 1660 гг., хранящиеся в фондах Музея книги РГБ. Научное описание их осуществлено А.С.Зерновой.

Кроме собственно богослужебных книг, для более точного понимания точки зрения современников как на богослужение, используются толкования этого текста в современной изучаемому периоду святоотеческой литературе, имевшей распространение среди верующих. Применительно к Часослову это толкования псалмов Афанасия Александрийского, Феодорита Кирского, Максима Грека, Димитрия Толмача. Толковая Псалтирь Афанасия Александрийского используется в списке XI в., известного под названием “Болонская Псалтирь” (по месту хранения). Эта рукопись издавалась в прошлом веке частично, в 1968 г. в Болгарии переиздана полностью в виде фотокопии. Псалтирь Феодорита Кирского используется как в изданиях XIX в., так и в оригинале (список этой Толковой Псалтири хранится в фондах Государственного Исторического Музея).

Общий взгляд на таинства, содержащиеся в Требнике, и их духовное содержание, изложен в современных изучаемому периоду «Большом Катехизисе», «Книге о вере», «Кирилловой книге», «Собрании кратком науки об артикулах веры», а также в «Скрижали», изданной патриархом Никоном, экземпляры которых хранятся в фондах РГБ. Научное описание экземпляров изданий сделано А.С. Зерновой.